В Москве шестерых космонавтов заперли на целый год
«В добрый путь! Удачи, ребята!» — традиционные пожелания. А потом команда: «Приступить к эксперименту!». И на люк «космического корабля» навешивается пломба — все, он опечатан на… двенадцать месяцев. Целый год!
Так начался уникальный международный изоляционный эксперимент по имитации полета и высадки на Луну SIRIUS-23. Все проходит в Наземном экспериментальном комплексе Института медико-биологических проблем РАН. Тех самых знаменитых модулях-«бочках», где проходил и нашумевший эксперимент «Марс-500», и другие, когда испытатели месяцами жили в четырех стенах. На пятачке. Глаза в глаза, плечом к плечу.
Экипаж — отважная шестерка, рискнувшая уйти в годовой отрыв от Земли. Четверо женщин и двое мужчин. Такой гендерный состав подобран в эксперименте впервые. Командир — Юрий Чеботарев, старший научный сотрудник Центра подготовки космонавтов. Бортинженер — второй пилот самолета L-410 одной из российских авиакомпаний Анжелика Парфенова.
За здоровьем испытателей будет следить врач экипажа аллерголог-иммунолог Ксения Орлова. Среди трех исследователей тоже есть врач — Рустам Зарипов.
Исполнитель методики психологической поддержки — Ксения Шишенина. По профессии бортпроводник, но раньше уже участвовала в экспериментальных исследованиях с 5-суточной «сухой» иммерсией, которая создает ощущение невесомости на Земле. Еще один исследователь в экипаже — представительница Беларуси Ольга Мастицкая. Она младший научный сотрудник Института физико-органической химии Национальной академии наук Беларуси. Входила в число шести белорусских кандидатов в космонавты Роскосмоса.
Эксперимент воспроизводит все основные условия полета за пределы низкой околоземной орбиты: перелет к Луне, стыковку с орбитальной станцией, пять высадок на поверхность, дистанционное управление ровером… Классика изоляции: монотония, одни и те же лица, границы, за которые не шагнешь. Лимиты ресурсов на все и вся, включая даже воду и одежду. Будет задержка связи — до 5 минут в одну сторону. Не будет экипажей посещения. Зато чего в избытке — это стрессов. Испытателей по сценарию ждут несколько нештатных ситуаций. Какие — неизвестно. Для ученых тут важна реакция на эффект неожиданности. И, конечно, работа, работа, работа.
Все подобные испытания нацелены на оценку уровня функциональных резервов человеческого организма. Ученым важно «поймать», когда этот самый уровень начинает снижаться.
«Сейчас все заинтересованы в поиске маркеров стресса», — говорит директор ИМБП РАН академик Олег Орлов. — «Для психологов, например, это отклонения в речевом взаимодействии членов экипажа. Для физиологов — какие-то тонкие вещи на уровне протеомных исследований. Например, изменение белкового состава мочи. Или, например, изучение выдыхаемого человеком воздуха: изменения, которые происходят в организме, оставляют здесь «след». Сегодня даже хеликобактер диагностируют по изменениям состава выдыхаемого воздуха. Это уже клиническая практика».
«Начавшийся эксперимент — серьезнейшее испытание для любой, даже суперкоманды. Для ее здоровья, психики. Специалисты постарались укомплектовать «лунную аптечку» так, чтобы можно было оказать максимально возможную помощь в самом автономном полете. Чем чаще всего болеют космонавты на орбите? Бывают головные боли, простуда. Нередки ушибы. Был случай кожного заболевания. Со всеми этими болячками врач в экипаже спокойно справится. Есть специальные стоматологические укладки, так что даже разболится зуб — не проблема. Но если, конечно, возникнет сверхсерьезная ситуация…», — директор ИМБП РАН академик Олег Орлов.
Любой из экипажа вправе выйти из эксперимента, если вдруг совсем станет невмоготу. Он просто будет считаться «погибшим». Остальные продолжат полет. Как подчеркивают ученые: не техника, а именно человек — главное звено в любом космическом полете. Независимо от его сложности.
Сергей Пономарев, исполнительный директор эксперимента SIRIUS-23, завлабораторией ИМБП РАН:»Много нового и в научной, и в операционно-технической программах. Основная цель — сделать космический полет наиболее безопасным с точки зрения физиологии и психологии человека. Будет тестироваться новое оборудование, в том числе дополненная виртуальная реальность. Планируется проведение ряда фундаментальных исследований. Поставлены 3Dпринтеры. Нештатные ситуации будут обязательно. В одном из прежних экспериментов, например, моделировалось возгорание. Настолько все было реалистично, что экипаж потом долго не мог поверить в имитацию. Мы будем оценивать психологическое взаимодействие, состояние членов экипажа. Опросники тут не всегда эффективны. А вот новые технологии наряду с маркерами стресса дают возможность объективной оценки. Будут использоваться программы, которые по данным ежедневного медицинского контроля позволят прогнозировать развитие тех или иных заболеваний».
Юрий Чеботарев, командир экипажа: «У каждого члена экипажа своя задача, за каждым закреплено более десяти экспериментов. Мне, конечно, особенно интересны связанные с робототехникой — в перспективе применения результатов в пилотируемых полетах. Они будут проводиться в рамках исследовательской программы Центра подготовки космонавтов. На мобильном автоматизированном рабочем месте будем отрабатывать программное обеспечение, виртуальные сцены. Планируем «общение» и с физическим образцом антропоморфного робота. Сценарный план по принципу «от простого к сложному». Как жена отнеслась к командировке? Поддержала. Общаться будем только по почте. Позвонить нельзя».
Олег Орлов, директор ИМБП РАН, академик: «Проведение пилотируемых исследований ближайших объектов Солнечной системы (с перспективой создания внеземных орбитальных комплексов и напланетных баз) — это новый этап освоения человеком космического пространства. До сих пор экипажи летали и летают на орбите Земли. И вся система медицинского обеспечения построена на возможности возврата, если вдруг возникнет ситуация, угрожающая жизни космонавта. В свое время, например, разрабатывались варианты оказания хирургической помощи прямо на борту космической станции. В нашем музее даже экспонаты есть. Потом все это приостановили. По принципу: летаем на орбите — проще посадить».
Но межпланетные полеты имеют принципиальные отличия. И не только потому, что будут полностью автономными. Прежде всего — это радиация. Мы знаем: на этапе Луны радиационная нагрузка у космонавтов будет выше, чем на орбите Земли, хотя и в пределах профессиональной нормы в отсутствие вспышек на Солнце. Однако тут имеем дело уже с галактическим излучением. Частицы, обладающие очень высокой энергией, могут нанести тяжелый биологический вред. Более того, сталкиваясь с конструкциями космической станции, они формируют еще и вторичное излучение.
Сделать техническую защиту, конечно, можно. Но ни один корабль не выдержит вес такой защиты. Поэтому решающими становятся вопросы значимости биологических повреждений и восстановления функций. Мы в первую очередь говорим о мозге. Серьезная проблема — пребывание человека вне магнитного поля Земли. Это мало исследовано. Те научные данные, которые есть, не систематизированы, противоречивы. Поэтому необходимо лучше изучить все возможные риски длительной космической экспедиции. Ученые должны разработать надежную систему медицинского обеспечения межпланетных полетов, защиты здоровья космонавтов и астронавтов. Создать задел для обеспечения планетных баз.
В чем преимущество наземных экспериментов в управляемой изолированной среде обитания? Это возможность использования самого широкого спектра научной аппаратуры и оборудования. Это большая по сравнению с реальным полетом статистическая выборка. Будем отрабатывать вопросы системы жизнеобеспечения, управления. Чем наш научно-экспериментальный комплекс не модель для того же лунного поселения? Для отработки технологий «на послезавтра»? Ученые смотрят на шаг вперед.
